Центр Кузбасса

Начальник участка буровзрывных работ Руднев Сергей Иванович наводил порядок на своём рабочем столе обычно в конце месяца. К этому времени под стеклом скапливалось множество нужных и не нужных бумаг. Перебирая их, он неожиданно натолкнулся на повестку из милиции. Да ладно бы – повестка, так в ней значилась фамилия мастера взрывника с его участка. Кого-кого, а Николая Ярочкина связать с какой-либо неприятной историей он не мог.

Ярочкин пришёл на шахту после службы в армии. Парень старательный, со старшими уважительный, с товарищами всегда ровный, спокойный. Один только «недостаток» и был – не спешил жениться. Скромный парень, стеснялся общения с девушками.

«Может, в качестве свидетеля вызывают, – подумал Руднев. – Передать надо: число-то завтрашнее». А тут и сам Ярочкин из лавы позвонил и доложил начальнику:

– Отказы ликвидированы.

– Ты вот что, после мойки заходи на участок.

Вид повестки Ярочкина удивил куда больше, чем его начальника:

– Я к отделению милиции даже близко не подходил, и свидетелем тоже не был.

Но ты всё-таки завтра поезжай и разберись, – посоветовал Сергей Иванович.

Утро следующего дня выдалось морозным. Дул холодный северный ветер, бросая в лицо крупинки подтаявшего снега, обжигая его. По привычке Николай поднял шалевый ворот своего полупальто, укутавшись в него. Сел в автобус. На душе муторно. Предстояла неприятная процедура разбирательства. Одно радовало: женщины сегодня, как никогда, приветливо улыбались. Он в ответ им тоже улыбался и сыпал комплименты. Николай не понимал, чем вызвано столь пристальное внимание к своей персоне. Стал искать ответа, заглядывая в их глаза, но не встретил ни одного колкого и злого взгляда, не было в них и никакого осуждения. На него смотрели умные и спокойные глаза познавших жизнь женщин, озорные и весёлые глаза совсем молоденьких девушек, пытливые с прищуром глаза девушек постарше. Были глаза с лукавинкой, добрые, нежные, любящие. Николай смотрел в эти глаза, проникаясь всё больше и больше уважением, так и не получив ответ на интересующий его вопрос.

Наконец закончились мытарства по милицейским инстанциям. Как и предполагалось, его никто никуда не вызывал. Мало того не нашлось сотрудника, чья подпись стояла бы в повестке. Хотя настроение было испорчено, но положение спасали всё те же удивлённые женские взгляды: на улице, на остановках и в автобусах. Ему уже не хотелось покидать уютный салон и возвращаться в серую повседневность одиночества. А в голове уже родилась мысль, переросшая в твёрдое решение;

– Хватит, нагулялся. Буду жениться!

Передав начальнику оправдательный документ, Николай собирался уже уходить, но Сергей Иванович остановил его:

– Что это белое у тебя на воротнике?

Ярочкин снял полупальто и увидел: с тыльной стороны воротника был аккуратно пришит лоскут белой материи прямоугольной формы, на которой также аккуратно было написано: «Ищу жену».

Ермаков посмотрел на рассерженное лицо Ярочкина, хмыкнул и сказал:

– Давно пора…

Теперь только Николаю стало ясно, что злополучная повестка и лоскут белой материи были звенья одной цепи. Его просто разыграли. Сегодня было первое апреля.

– Узнаю, кто это сделал, я им устрою. Тоже мне – нашли столб для объявлений.

Однако «оперативное расследование» результатов не принесло. Парни на участке искренне удивлялись, пожимали плечами и разводили руками. А история вскоре перешла в разряд баек.

С Татьяной, девушкой из ламповой, Ярочкин знаком был и раньше, но они мало обращали друг на друга внимания. Всё изменилось, когда Николай увидел её не в униформе, а в нарядном костюме. Густые, цвета спелой пшеницы волосы, волнами опускались на плечи. Брови и длинные ресницы, окрашенные в чёрный цвет, подчёркивали выразительность её синих глаз, прямой нос, чувственные губы.

Чем дольше продолжалась беседа, тем больше менялись её глаза. Сначала в них появился интерес, затем улыбка. Наконец щеки покрыл лёгкий румянец, и она опустила веки. А когда вновь их подняла, он увидел во взгляде Тани призыв. Её глаза завораживали и манили.

Бурный роман продолжался недолго. В середине лета сыграли шумную свадьбу. Таня в супруге души не чаяла, а Николай с каждым днём всё больше влюблялся в жену. Лёгкая и подвижная, она, шутя, справлялась с любой работой. Любил её смех, который, переливаясь колокольчиком, долгим эхом отзывался в квартире.

Как-то он стал рассказывать ей шахтёрские байки. Она искренне смеялась. Чтобы не остаться в долгу она стала рассказывать, как в конце марта ребята принесли куртку какого-то парня и попросили пришить к воротнику лоскут белой материи и сделать забавную надпись.

Николай смотрел на неё и вспоминал – повестка, автобус, взгляды женщин. Как же он был благодарен сейчас тем ребятам, которые так удачно над ним подшутили. Женщинам, чьи взгляды помогли ему открыть себя заново. А ещё той единственной, которая была с ним рядом. Николай заглянул Тане в глаза и, наконец, признался:

– Этим парнем был я…

Они посмотрели друг на друга, и их вдруг охватил заразительный и весёлый смех.